Густой волной удушливаго страха
затопленъ Кремль до башенныхъ орловъ:
горитъ на Ворѣ шапка Мономаха
подъ грозный гулъ святыхъ колоколовъ.

Дрожитъ антiхрiстъ: во́роны, закаркавъ,
слюну роняя, кружатся надъ нимъ.
Безсильна ложь его ересiарховъ,
что надъ его главой сiяетъ нимбъ.

Онъ раздаётъ приказы батальонамъ,
народнымъ гнѣвомъ иноплошь тѣснимъ,
но кругъ него давно смердитъ палёнымъ,
и даже приснымъ душно рядомъ съ нимъ.

Криптоскурлатъ, прельстительный Лжедмитрiй —
ехидный аспидъ, Русь язвящiй в грудь.
Но намъ впотьмахъ десницы Одигитрiй
к побѣдѣ вѣрной указуютъ путь.

Для одного стремительнаго взмаха
Святой Георгiй обнажаетъ мечъ.
Горитъ на Ворѣ шапка Мономаха,
его главѣ пора валиться съ плечъ.

Приспѣло днесь чертогъ очистить царскiй!
Шагнувъ къ престолу, станутъ между нимъ
и Самозванцемъ — свѣтлый Князь Пожарскiй,
а рядомъ Минин — храбрый гражданинъ.

Ужо узрятъ Варшава и Констанца,
крещёный мiръ отъ грековъ до литвы,
какъ мы сейчасъ изгонимъ Самозванца,
Святую Русь избавимъ отъ блядвы.

И зазвенитъ надъ жалкой горсткой праха
жемчужный смѣхъ плѣнительныхъ Харитъ.
Горитъ на Ворѣ шапка Мономаха.
Пускай горитъ, пока не догоритъ!