Мокрыми, вязкими хлопьями снег
падает с неба.
Время, колеблясь, скользит в полусне,
в шелесте снега.
Долгие вёрсты, мерцающий наст,
детская память.
Что ему, снегу, до них и до нас?
Всё б ему падать

цветом вишнёвым из райских садов
римских провинций.
Что ему, снегу, до наших следов?
Всё б ему виться.
Что ему, снегу? — Лети да мети,
чист и безгрешен.
Наспех вали, застилая пути
конным и пешим.

Вот бы и мне закружиться во мгле,
вот бы и мне бы
тихо лететь, возвращая земле
взятое небом,
глядя, как льётся на мир с высоты
кротко и немо
нежное пение юной звезды
над Вифлеемом.

Ночь окунула в глубокий покой
сонные склоны,
в пух обратив материнской рукой
колкость соломы.
Свет невесомый на стенах дрожит.
Сладкой добычей
в белых полотнах младенец лежит,
тих и улыбчив.

Свежего хлеба теплей и ясней
звёздного ветра
паром молочным плывёт из яслей
чистая вера.
Мокрыми, вязкими хлопьями снег
слепит и студит.
Чистая вера — что станется с ней?
Что с нею будет?