Если кто-то кое-где у нас порой редерером исцеляет геморрой...

И так ему сердешно говорит: «Я што, блять, — Томин-Знаменский-Кибрит?!»

Популярен в МУРе Томин: у него приап огромен.

Под портретами вождей Мартынюк лобзал Леждей. А спросить и не с кого — разве что с Каневского.

Нету девок на Тверской — разбежались начисто. Там отныне день-деньской чалится казачество.

У Бульварного кольца мы увидели стрельца. Он стоял в печали, целясь из пищали.

Кулаков — раскулачили. Казаков — расказачили. Но сказку не сделали былью: мудаков размудачить забыли.

«А Петрухе — не дала!» — ухмылялся Абдулла.

Пока «Газпром» транжирил миллиарды, девицы ловко прятали петарды.

Что это у тебя, нахалка?! — Петарда для поддержки Халка!

Я снесла кольцо в ломбард, чтоб купить себе петард.

Полез в шахну — а там петарда. Могло дойти и до инфаркта.

В трусах взрывается петарда. Недолог век кавалергарда.

Я петардой в выходной поддержала клуб родной. Поддержала бы ещё, да болит влагалищо.

Девок щупали стюарды: «У кого из вас петарды? Становитесь жопой вверх, будем делать фейерверк!»

Винтовки, пистолеты и ножи прикопаны в районе точки «G». А в самой глубине, за шейкой матки — гранаты и сапёрные лопатки.

На балу Болконского Андрея Пьер Безухов жалобно спросил; «Я похож на чучело еврея? Ты б меня на танец пригласил?»

Манежка — мой компас земной. А Лубянка — награда за смелость.

Пойди бабло не на Кавказ — длиннее был бы мой рассказ.