За несколько минут — из чёрного в алмазах
внезапный переход в глубокий голубой.
Как звали, поминай твоих селеноглазых,
до сумок суставных и гайморовых пазух
изученных тобой.

И росчерк ветра кроны рощ, шатая,
кистями окунёт в суглинистую взвесь.
Чем больше их в ночи осталось, ожидая
тебя — остывших звёзд последнего джедая,
тем меньше держит здесь.

И белые стволы — как дрожь тяжёлых клавиш
в минойских ордерах Тиринфа и Микен.
Не разбирая слов, и забывая, как бишь
зовут тебя сейчас, в дыму весенних кладбищ
становишься никем.